Читать книгу Мои ужасные радости. История моей жизни онлайн
Подростком я хотел стать тенором оперетты, спортивным журналистом или автогонщиком. Первая мечта не сбылась, потому что у меня не было ни слуха, ни голоса. Для исполнения второй я прикладывал слишком мало усилий. А третья положила начало делу всей моей жизни.
Впервые высказать вслух свои потаенные желания я решился одним августовским вечером много лет назад. Мы с Пеппино, лучшим другом моей юности, сидели в тусклом свете газового фонаря, и я пытался отогнать надоевших комаров иллюстрированным журналом об автомобилях, который издавали в Турине. Вдруг Пеппино спросил: «Кем ты станешь, когда вырастешь?» Я показал ему на фотографию на первой странице: «Раффаэле де Пальма, – гласила подпись, – снова задает тон в великой американской гонке в Индианаполисе». «Я стану гонщиком», – ответил я. «Здорово! – восхитился Пеппино. – Да, это было бы классно!»
Пеппино был сыном крупного торговца продуктами питания. Он жил в чудесном доме на большом участке земли рядом с мастерской моего отца. Там стояли огромные склады и высоченная постройка вроде башни, использовавшаяся как огромный ле́дник. Зимой большой луг заливало водой, а когда она застывала на морозе, лед разбивали и переносили в башню. Но до этого мы успевали вдоволь накататься там на санках и коньках. Из всех друзей Пеппино только я пользовался такими привилегиями.
Мой брат Альфредо был старше меня на два года. Мы жили с ним в комнате над мастерской. Будильник звонил рано, как только раздавались первые удары молотков плотников. В комнате не было ни отопления, ни штор, поэтому по утрам зимой мы с братом любовались морозными узорами на стеклах и выводили пальцами на ледяной корке свои подписи, мечтая, что однажды у нас будут просить автографы.
Отец занимался строительством мостов и крытых платформ для Итальянских государственных железных дорог. В его фирме работало когда 10, а когда 30 человек – в зависимости от количества заказов; он был и директором, и проектировщиком, и администратором, и бухгалтером, и секретарем. Журналисты порой задают любопытные вопросы – и однажды меня спросили, почему я так люблю чернила фиолетового цвета. Объяснение на самом деле простое: когда отец писал письма, он использовал в качестве черновика обратную сторону полученного конверта, потом перепечатывал текст на маленькой печатной машинке Royal и подписывал химическим карандашом. А после обязательно снимал копию с помощью копировального пресса – предшественника современных ксероксов – и хранил ее в специальной папке со штемпелем. Так как дубликаты были влажными, и текст, и подпись становились ярко-фиолетовыми. Вот почему я так часто использую этот цвет.