Читать книгу Стихи онлайн

Прямо или косвенно указывая в стихах 1920-х годов на Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока, Бунина, Ходасевича и других поэтов, Набоков очертил круг своих предшественников, продолжателем которых себя полагал. Причем осознание этой связи становилось тем крепче, чем дальше в прошлое уходила царская Россия его детства и юности и чем больше проникали в его сочинения реалии эмигрантской жизни. В те годы стихи любимых русских поэтов приобрели для Набокова значение невосполнимых сокровищниц образов, мотивов, интонаций, оборотов, метрических особенностей – бесценных в силу их подлинности и чистоты. На фоне серой советской яви, ежедневно описываемой в зарубежной прессе и передаваемой вновь прибывшими экспатриантами, с одной стороны, и непрочного, декоративного эмигрантского существования – с другой, богатый мир русского прошлого окрасился для Набокова особенно яркими, почти сказочными красками в духе «мечтательного ретроспективизма» В. Борисова-Мусатова и мирискусников. Хорошим примером служит недатированное и до сих пор не опубликованное стихотворение «Памяти Некрасова», написанное, по нашему предположению, в начале 1928 года, к пятидесятилетию со дня смерти поэта:

• В его трепещущее слово,
• бывало, вслушаюсь, всмотрюсь:
• нет, не убога и сурова —
• красна некрасовская Русь!

• Стоит, насыщена напевом,
• нагие руки заломив…
• Сияет туча сизым чревом
• над тяжким колыханьем нив.

• Как это солнце таровато,
• как мир горит сквозь дождь косой!
• Дубы какие – в три обхвата —
• над полноводною рекой!

• Что человеческие стоны
• пред этой негой бытия?
• И только свежий «шум зеленый»[12]
• в тумане счастья слышу я[13].

Много лет спустя, уже после переезда в Америку, Набоков переведет несколько стихотворений Некрасова на английский язык[14] и вновь упомянет его в стихотворении «An Evening of Russian Poetry» («Вечер русской поэзии», 1944), снова широкими мазками рисуя русский пейзаж с огромными тучами, бескрайней равниной, дождем и рифмуя «ракиты» и «repeated»:

• <…> Amorphous sallow bushes called rakeety,
• enormous clouds above an endless plain,
• songline[15] and skyline endlessly repeated,
• the smell of grass and leather in the rain.
• And then the sob, the syncope (Nekrasov!),
• the panting syllables that climb and climb,
• obsessively repetitive and rasping,
• dearer to some than any other rhyme[16].

По воспоминаниям Ханны Грин, студентки Набокова в американском колледже Уэллсли, он нередко читал в аудитории русские стихи в оригинале, чтобы его слушатели могли оценить их звучание, но замечал при этом: «Истинная музыка стиха – это не его мелодия. <…> Настоящая музыка стиха – это та тайна, которая выплескивается за край рациональной фактуры стиха»[17].