Читать книгу Последнее безумное поколение онлайн
Вечером мы с орлятами шли на танцы с оглушающим военным оркестром. Но она не ходила туда. Дамы были, и, судя по нарядам и лицам, готовые к бою… Но увы – пожилые! А кто для нас тогда не был пожилым?
Друзей моих это не огорчало. Они выпивали на скамейке в кустах – кстати, в оживленной компании, где мы были приняты. «Хватит вам!» – говорил иногда кто-то из собутыльников. Чудесное время, когда заботятся о тебе!
Впрочем, я имел право выпить: «Несчастная любовь!» – и от выпитого она становилась еще более несчастной, пронзительной. Чем бы я там жил без нее? Борис интересовался военной практикой, удивляя своей эрудицией даже профессионалов:
– Ну и что, какие у вас ножи? Разве это лезвия!
И лишь когда музыка прерывалась, мы обращали внимание на Леню. Он молчал, но пил безостановочно.
– Ну как этот? Готов? Совсем удара не держит! – произносил Борис, и мы волокли Леню «до хаты»… Для этого, собственно, нас и пригласили. Но какие обиды? Благородное дело. И мы, как два ангела, несли его.
А с утра – похмельная шахматная партия. Я слышал голос Бориса, поучающего Леню: «У нас на Шкапина и не так поддают – но удар держат». Впрочем, он наставлял и более старших: не те носят штык-ножи, предписаны другие!
В последний мой день (откуда узнала?) она уже прямо глянула мне в глаза, в душу. То было счастье!.. Но я лишь помахал ей рукой.
Когда Чупахин провожал нас, мой вид одобрил:
– Вот ты, Валерка, отлично отдохнул, молодец! А вы… шахматисты, – он насмешливо глянул на Леню и Бориса, – словно и не отдыхали.
Леня виновато вздохнул.
– Работали! – хмуро проговорил Борис.
Глава 3
Батя, узнав о моих недомоганиях (правда, с некоторым опозданием), примчался к нам.
– Давай в Суйду его возьму, отдохнет!
– Спохватился! – проговорила мать. – После Сочи что ему твоя Суйда? Картошку окучивать? Внуку академика?
Я смутился.
– Я готов.
Хоть в тундру – лишь бы не обидеть никого. Тем более родителей. В Суйде мне неожиданно понравилось. Хотя вид скромнее, чем на юге. До этого я тут был лишь однажды, зимой. Но тогда, видимо, не дозрел.