Читать книгу Есть памяти открытые страницы. Проза и публицистика онлайн
- Вас нет ещё: вы – воздух, глина, свет;
- о вас, далёких, лишь гадать могли мы, —
- но перед вами нам держать ответ.
- Потомки, вы от нас неотделимы.
На призыв откликнулся высокий худощавый брюнет с бледным лицом и рассеянным видом, который, близоруко щурясь, медленно зачитал из блокнота только что написанное по случаю четверостишие:
- Пусть молодость послушает о буре,
- Едва угасшей на закате лет,
- Чтоб начертать на собственной лазури
- Таких же бурь и потрясений след.
Очевидно посчитав сказанное худощавым поэтом прологом к своему выступлению, к трибуне уверенной широкой походкой поспешил другой литератор, начальственно перебирая заготовленные к прочтению стихотворения. Было видно, что кому-кому, а ему точно, судя по количеству написанного, было что предложить неопределившейся молодёжи:
- Сам с собой останешься, проснётся
- В памяти былое иногда.
- В нашем прошлом, как на дне колодца,
- Чёрная стоячая вода.
- Был порядок жизни неизменен,
- Как дневной круговорот земли.
- Но вошёл в него Владимир Ленин
- И позвал, и мы за ним пошли.
- Стали силой мы и стали властью
- В этот памятный и светлый час.
- Хочешь знать, как зарождалось счастье, —
- Мы расскажем. Спрашивай у нас.
Аплодисментов не последовало, зато из зала раздалась ожидаемая реплика:
- Ленин и Сталин шли вместе всегда,
- В мыслях едины и в дружбе верны…
Дочитать начатый стих оратору не дали. В зале победно зазвучали строки, которые сноровисто и звонко рубили прокуренный воздух, словно высохшие дрова:
- Нет выше призванья и чести,
- Нет радости в жизни иной,
- Как счастье – со Сталиным вместе
- Быть в партии нашей родной.
- И знать, что в любую годину,
- В суровый иль радостный час,
- Тебе, как родимому сыну,
- Сам Сталин задание даст.
- И скажет: «За всё мы в ответе,
- Так требует Родина-мать», —
- И сил не найдётся на свете
- Порыв твой горячий сдержать.
- Ты вынесешь все испытанья,
- Сметёшь все преграды с пути
- И, верный партийному званью,
- Сумеешь до цели дойти…
Аудитория ответила гулом одобрения сказанному, было понятно, что эти слова живут в душе чуть ли не каждого присутствующего, и поэт с орденом на лацкане пиджака вежливо уточнил, чьих ещё душ должен коснуться этот пламенный призыв: