Читать книгу Мой светлый ангел онлайн

Когда же я, наконец, закончила обрезать и поливать, время уверенно подходило к обеду.

Я вытерла ладонью вспотевший лоб, и вдруг ощутила, как по спине пробежал знакомый холодок. Я обернулась и встретилась взглядом с Навроцким. Он стоял у дверей, облокотившись на постамент с каменной девой, и внимательно смотрел на меня.

– Чего изволите, барин? – спросила, гадая, как давно он любуется на мою спину.

– Смотри-ка, глаз не опускает, и голос не дрожит, – насмешливо сказал Навроцкий, не отрывая взгляда. – Осмелела, милая? Больше не боишься?

Я промолчала.

– Сегодня во время завтрака твои господа были удивлены изменениям в моем внешнем виде, – Навроцкий продемонстрировал мне перевязанную руку. – Да и слуги тоже. Ты, выходит, никому ничего рассказала.

– Не хотела, чтобы меня признали сумасшедшей, – холодно ответила я.

– О, да ты, оказывается, не только играешь на фортепьянах и говоришь по-французски, но и думать умеешь, – издевательски удивился Владимир Александрович. – Разве это не чудо – я сегодня целый день удивляюсь талантам крепостной девки.

Он оторвался от постамента и двинулся ко мне. Близко подходить не стал, остановился в трех шагах. Солнечный луч отразился от начищенных пуговиц его сюртука, я сощурилась от внезапного блика и… снова увидела черных змей, клубящихся вокруг Навроцкого. Но стоило распахнуть глаза, как тьма пропала.

– Я хочу узнать, что ты увидела во мне такого, что решила, будто я – черт, – сказал Владимир Александрович.

– А разве вы не он? – вырвалось у меня.

Навроцкий посмотрела на меня, как на идиотку.

– Разумеется, нет. Я не черт, не демон и даже не колдун. Я обычный человек, который, как правило, нравится людям. И я спрашиваю еще раз: что во мне такого, что крепостная из глухого захолустья считает меня порождением тьмы?

– У вас, барин, мертвые глаза, – тихо ответила я, чувствуя, как где-то внутри снова зарождается страх. – Пустые, будто из стекла. От их взгляда тянет холодом. Липким, как в усыпальнице. А еще вокруг вас…

– Ну же, продолжай.

Навроцкий не выглядел ни удивленным, ни рассерженным, скорее любопытным. Словно он что-то такое предполагал, но сам ни разу не видел.