Читать книгу Джулия [1984] онлайн

Само собой разумеется, Уинстон Смит не принадлежал к такому же бесстыдному, безалаберному типу, никоим образом туда не вписывался.

Да и сама Джулия, вероятно, на пушечный выстрел не подошла бы к Смиту, не будь у нее таблеток доктора Луиса. Никогда прежде ей не доводилось глотать антиполовые пилюли, и она не была готова к тому, как они окрашивают романтикой самые обыденные вещи. Все окружающие становились дорогими ее сердцу и незаурядными; все былые опасности вспоминались как озорное приключение. Производственный этаж с его грохотом и суетой превращался в праздник. Не загруженная работой, она могла стоять на мостике и предаваться мечтам, курить и с острой ностальгией провожать эти часы, пока они еще длились. Мысли ее блуждали разными диковинными путями, вожделели, расцвечивали, припоминали. Раскопали даже записку от Вики – «Я вас люблю» – и совместили с воспоминанием об Уинстоне Смите, стоявшем в дверях таинственной лавки Уикса и глазевшем на Джулию с неразделенным гневом. В следующий миг у нее уже выстроился план, и она, скрывая ухмылку, прикрыла рот ладонью. Раньше ей мнилось, что она лишь по беспечности не выбросила сразу ту записку в сточную канаву. Теперь же в этом обнаружилось решение головоломки. Что могло быть разумнее такого шага? Наутро, переодеваясь у своего шкафчика, Джулия обнаружила записку в целости и сохранности – на верхней полке, между выходными ботинками. Под болтовню с Эсси насчет нового киномюзикла она незаметно сунула бумажный квадратик в карман комбинезона.

Перейдя эту грань, она совсем заплутала. Ей грезились лавки Уикса, и бордели, и опиумные притоны, где собиралось Братство, и от этого ее тело взмывало до небес от удовольствия. Братья Бруталы! Чего же они добивались? Свободы – так говорил Эммануэль Голдстейн. Свобода представлялась ей излишеством, неуклюжей возней: перед мысленным взором возникали две собачонки, наскакивающие друг на дружку при встрече. Для нее такие проделки жили только в детских воспоминаниях и ограничивались теми часами, когда ссыльные сетовали, спорили, пели за кухонными столами, а Джулия у их ног играла в солдатики шпильками для волос. В понятие свободы входила и сытная пища ссыльных, и музыка под названием «джаз», в которой хрипели и стонали трубы, точно от сладостного недуга. Мать рассказывала ей, что эти песни созданы в другой вселенной. Значит, та, другая вселенная и звалась свободой. Там люди курили опиум и каждый дом служил обителью гнуснейшего порока – блаженства. В одной песне пелось, как маршируют святые, а солнце не хочет светить и… что же еще? Джулия подзабыла. Ей помнилось, как она, кроха, выглядывает из-под кипы пальто, и как дребезжит граммофон от топота танцующих, и как дядька-анархист медленно ведет в танце свою жену-итальянку: они закрывали глаза и соприкасались щеками. В этих прикосновениях тоже была свобода, чья голая чувственность витала над разгоряченной толпой. Свобода мелькала и позже, когда они с Хьюбертом летели над сверкающим темным океаном и все тело распевало от рокота и страха. Мелькала она и в увиденной ими сверху лодке контрабандистов, что оставляла за кормой длинный пенистый след: в лодке везли шоколад из другой вселенной, где росли другие деревья, под которыми люди курили французские сигареты, пили вино и были «свободными». Они говорили друг другу: «Я вас люблю».