Читать книгу Нянька для Радуги онлайн

Оказавшись на поверхности, она ещё долго не могла отдышаться и прийти в себя. Плавала Мирослава отменно, но это погружение было столь неожиданным, что на какое-то мгновение она растерялась и умудрилась наглотаться воды. И вот когда, наконец, смогла адекватно мыслить и говорить, снова наткнулась взглядом на застывшего на краю Максима. Он выглядел расслабленным и совершенно спокойным, а в светло серых глазах снова отражалось лишь холодное безразличие.

– Остынь, – только и сказал он, не глядя на девушку. – Может, тогда сможешь понять всю величину собственной глупости.

И ушёл, оставляя мокрую Миру бултыхаться в воде. И его ни капли не заботило что ей холодно, что выбраться отсюда в босоножках почти нереально, а мокрый белый сарафан просвечивается настолько, что становится совершенно прозрачным, выставляя напоказ её тело и бельё.

Она хотела закричать, чтобы он вернулся и немедленно вытащил её отсюда, а потом уматывал из этого дома к чёртовой бабушке, но… почему-то промолчала. У неё просто больше не осталось никаких сил вести эту бессмысленную баталию. Мира вдруг ощутила себя маленьким беспомощным котёнком, которого злые люди выбросили под проливной дождь. Стало так жалко себя… Просто до слёз. И, доплыв до бортика, она стянула с ног неудобную обувь и полезла наверх. И вот здесь, усевшись прямо на холодные мраморные плитки у самой воды, притянула к груди колени и спрятала на них лицо.

Весь груз проблем, навалившийся на девушку за последний год, теперь стал казаться ей жуткой непосильной ношей. И все собственные слова, что она сильная, что справится со всем, теперь виделись не больше чем слабой попыткой самообмана. Мира понимала, что сама загнала себя в тот угол, в котором оказалась, но так хотелось сделать виноватым кого-то другого. Того же Макса, отца, или Фила вместе с его подружкой. Даже Лёва теперь казался таким же врагом, как и все остальные.

Именно сейчас, стирая с щёк капли воды, которых почему-то становилось всё больше, она ругала себя, говоря, что не должна плакать. Ведь плачут только слабые, только те, кто не имеет сил противостоять этому миру. Только те, кто опускается до жалости к себе. Мира столько лет запрещала себе плакать. Сейчас она даже не могла вспомнить, когда делала это в последний раз. Слишком долго подобное оставалось для неё непростительной роскошью.