Читать книгу Материя моей юности. Сборник рассказов онлайн

"Лёгкие будем смотреть?" – вдруг спрашивает мое любопытство. Сама я молчу сегодня, соблюдаю священную тишину собора с его мощами. "Хотелось бы, там все в метастазах, но инструментов подходящих нет. Придётся пилить грудную клетку, а это долго. Мы не успеем" – понимающее молчание.

"Маш, убиенцы приехали за собакой" – вдруг голос за дверью. "Какой собакой? Той, что у меня на столе сейчас?" Голова ассистента выросла в проёме. "Ой. Да" и нервный смешок. Мы переглядываемся, будто нас уличили за шалостью. "Скажи им подождать 10 минут". И началась судорога рук, узлы вытянутых пальцев с иглой на концах. Гранатовая печень спряталась за аметистовыми петлями кишок, золотые стежки стянули мешок с драгоценностями. Шов получился нервным, горбатым и ненастоящим. Лохматая синтетика шерсти, вздутый поролоновый живот и яркие жёлтые нитки – итог игры маленьких девочек в доктора. Искусственное с естественным. Все на грани.

Заходит убиенец с чёрным пакетом для мусора в руке. На нем синий комбинезон и усталость пятнами по лицу. Маша проверяет герметичность шва – шлепает ладошкой по барабану пуза. Я слышу, но смотрю на чернильный шёпот мусорного пакета. В моей голове картина, как я бережно беру на руки животное: тихая скорбная мелодия, опущенные головы, пока я несу труп по коридору. Титры.

Но на самом деле собаку грубо швыряют в пакет, заламывая лапы. Она падает на пол прямо в черную шипящую дыру. Руки убиенца захлопывают шепчущую пасть. На вид – обычный пакет с мусором.

Я вдруг вспомнила, как в детском саду мне подарили очень много игрушек на день рождения. Они не вмещались в мои маленькие ручки. Я прижимала их к своей нежной груди и беззубо улыбалась. Самое лучшее, что мы придумали – положить эти игрушки в мусорный пакет. И я смеялась по дороге домой. Мне было так весело оттого, что все думают, будто я несу огромную кучу мусора. А на самом деле я несу клад, я несу материю своего детства.

Я ещё раз взглянула на чёрный мешок с трупом внутри. Вот материя моей юности.

Я стою в темноте посредине палаты без обуви. Дышу тихо, чтобы никого не разбудить. Но воздух шершавый, колется шерстяной пряжей – я наматываю его на пальцы, прячу в карманы хирургички. Дети всплывшим пенопластом качаются на матрасах. Я плыву к окну и вижу себя в чёрной луже ночи, будто я там – за стеклом формалинового аквариума. Такая уродливая масса человека со вспухшими венами на шее, как у трупа из телека по новостям. «Убегай» – шепчу по-рыбьи в стекло, а значит, молчу. Здесь вода желтая, мутная воспалением жил. Я собираю все по баночкам. Дети булькают в вареве золотых простыней, всплывают и тонут в пузырях слюней. Я прыгаю по островкам матрасов, хватаю детей за пуповины – «всплывайте». Отражение в истерике бьет по окну, ползает розоватыми зрачками по решётке: «ложись спать».