Читать книгу Повесть о любви и тьме онлайн

– Одиночество – это как удар тяжелого молота: стекло оно разобьет вдребезги, но сталь закалит.

“Закалить” – это сделать еще крепче, разъяснял нам потом папа. “Закалить” – это как бы “сделать прививку”. На иврите эти понятия обозначаются схожими словами: лехасем – закалить, лехасен – сделать прививку. Хотя лехасем по смыслу ближе к словам хасима – заграждение и махсом – шлагбаум. Следует еще проверить, нет ли тут связи со словом махсан – хранилище, которое на арабском звучит как махазан и от которого тем или иным путем произошел и европейский “магазин”.

Папа очень любил вычерчивать для меня подробные схемы всяких близких или, напротив, абсолютно противоположных отношений между словами. Будто слова – это какая-то огромная разветвленная семья, прибывшая из Восточной Европы, и есть в ней множество двоюродных, троюродных и четвероюродных братьев, сватьев, племянниц, внуков, правнуков, зятьев, шуринов, деверей… Родственник – шеар, что буквально переводится как “плоть”.

– А посему, – говорит папа, – следует еще проверить, почему близких родственников называют странным словосочетанием шеарей басар – плоть плоти. И пожалуйста, напомни мне, что при случае стоит еще проверить, какая связь между упомянутым словом шеар и похожим на него шеарит – остаток, в том числе и в математике. Впрочем, не напоминай мне, а ступай-ка, пожалуйста, и принеси мне с полки большой словарь, и мы вместе проверим, вместе наберемся знаний, ты и я. А по дороге, будь уж так добр, поставь свою чашку на место.

Во дворах и на улице тишина, черная, всеобъемлющая тишина, такая, что можно услышать движение низко нависших облаков, проплывающих между крышами и ощупывающих верхушки кипарисов. Слышно, как капает протекающий кран в ванной и какой-то шорох или легкое трение, почти не различаемое ухом, но неуловимо-уловимое кончиками волос на затылке, – шепот, что сочится из темной пустоты между шкафом и стеной.

Я зажигаю свет в комнате родителей, беру с письменного стола отца восемь-девять скрепок, точилку для карандашей, две маленькие записные книжки, чернильницу с высоким горлышком, полную черных чернил, ластик, коробочку кнопок – и использую все это, чтобы основать новый кибуц на самой границе. В сердце пустыни – на циновке – стена и сторожевая вышка; я располагаю полукругом скрепки, ставлю точилку и резинку по бокам высокой чернильницы (это моя водонапорная башня) и окружаю все забором из карандашей и ручек, укрепив его кнопками.