Читать книгу Полковник милиции Владислав Костенко. Книга 5. Тайна Кутузовского проспекта онлайн
– В мусоросбросе.
– Больше ничего?
– Нет.
– Почерк его жены взяли?
Подполковник вздохнул:
– Нет, конечно… Чего не подсказал?
– Только сейчас допер… Может, она какие телефоны для него записывала…
– И еще: стоило тебе влезть в дело, как на город повесили два убийства: Ястреб и Людка. Думаешь, приятно? Звонки, запросы, вызовы…
– Объясни мне еще раз мои права – в новом качестве.
– Давать идеи, когда потребует Строилов.
– И все?
– И все.
– Правом контроля за реализацией своих идей я не обладаю?
– Ты ничем не обладаешь. Никакими правами… Операцию ведет Строилов.
– Передай ему от меня привет… А я уж лучше вернусь к себе в библиотеку… Приобщусь к динамиту знаний… Жаль, что Мишаню погубили… Он ведь на Хрена вышел, через Людку вышел… Их поэтому и убрали… Ребенку ясно… Ты завтра из Цветмета ответ получишь, придержи у себя на час, дашь взглянуть, ладно?
Подполковник покачал головой:
– Нет, Романыч. Я по горло с тобой нахлебался. Не проси, не ставь меня в сложное положение, шкуру снимут.
– А когда ты у Розки дох, – вздохнул Костенко, – с меня шкуру не снимали? Она ведь «малину» держала, и санкции тебе никто не давал, чтоб ее трахать! Я это на себя взял?! Или нет? А когда ты выступал на бегах, пьяный в лоскуты, я на себя это ЧП взял?! Или, может, кто другой?!
Костенко поднялся и вышел из кабинета, яростно захлопнув за собою дверь.
…В квартирке, где ютились «афганцы», Костенко спросил, кто здесь старший по званию. Им оказался Игорь, капитан, инвалид второй группы, двадцать восемь лет. Принимал со сдержанной солдатской доброжелательностью, открыто.
– Я хочу представиться, – сказал Костенко, протянув свою пенсионную книжку. – Из Афганистана меня выслали через пять дней после введения наших войск…
– Были советником в «Царандое»[1]?
– Да.
– Почему выслали?
– Потому что не хотел консультировать нацизм… Амин – нацист: «революцию в белых перчатках не делают». Любимая его фраза, цитировал Сталина, как «Отче наш»… Несчастного Тараки задушил, семью его вырезал, интеллигенцию и духовенство посадил в тюрьмы, расстрелы проводил из пулеметов, без суда и следствия… Когда наши высадились, когда открыли ворота тюрем и освободили узников, я считал, что, освободив тех, кого еще можно было спасти, наши ребята должны сразу же вернуться домой… А когда я понял, что это – надолго, с прицелом на Персидский залив, я отправил злой рапорт, сослался на здоровье и был отозван, так сказать… Открыл вам все, чтобы не было недомолвок… Согласны говорить по делу? Или что-то в моем поведении вам кажется неправильным?