Читать книгу Последний день лета онлайн
– А вот ты мне и скажи, понял.
Крюгер прищурился за грязноватыми стеклами очков. Его лицо ничего не выражало, никаких подсказок из него почерпнуть было невозможно. Это, очевидно, было какое-то испытание. А испытания успели уже задолбать Новенького со страшной силой.
– Слушай, Витя. Не знаю, что ты там… В общем, надо к нему идти. Узнать, как он. Вдруг помощь нужна.
Новенький ожидал, что Крюгер скажет какую-нибудь гадость или издевательски захохочет над проявленной слабостью, но ему было наплевать.
Вместо этого Витя выдохнул, сразу в полтора раза уменьшившись в размерах, потупился и подозрительно шмыгнул носом.
– Ты это, ну, понял… Всё правильно.
– Но!.. – начали они хором.
Осеклись.
– Давай ты, – снова хором.
Осеклись.
Заржали.
Снова осеклись – испугавшись многоголосого взрыва лая из темноты.
– Блять, короче, – рявкнул Крюгер. – Если ты при нем вспомнишь, что он обоссался, я тебе душу вырву!
Новенький не знал, что его новый друг (а минуту назад они стали именно что друзьями) почерпнул страшное выражение про душу из ужастика «Восставшие из ада» – и всё ждал случая, чтобы к месту ввернуть его в разговор.
– Ты-то что говорил? – напомнил Витя, всё еще злобно пыхтя.
– Я говорил, что мне надо кошку покормить и проверить, как там бабушка, и если ты что-то по этому поводу скажешь, то я тебе по жопе надаю!
Крюгер молча отмахнулся, наугад отломал от ближайшего куста ветку и начал отрабатывать приемы ниндзюцу, почерпнутые из фильма «Убийцы сегуна» («шогона», как это слово было написано на бумажке у видеосалона в ДК Обувной фабрики). Точнее, мысленно поправил себя Крюгер, приемы кенпо. Так это правильно называлось!
На этом отрезке 5-й линии работающих фонарей почти не осталось: некоторые перегорели, другие были разбиты аборигенами в рамках демонстрации молодецкой удали. В темное время суток Новенький давно ориентировался на интуиции и по звукам, как летучая мышь; сегодня, правда, добавился неожиданный, уже полузабытый запах. Баба Галя жарила картошку на крохотной конфорке, тихо напевая себе под нос. Это была старая донская песня про молодого казака, возвращавшегося с войны, – он оступился на мостике, грохнулся в реку и был спасен прекрасной девушкой, на которой «женился он той же весной». Картофельный ритуал был за многие десятилетия бабушкиной жизни отработан до такого автоматизма, что зрение ей не требовалось. Картофелины еще утром начистил Степа; Баба Галя жарила их наощупь, глядя перед собой затянутыми катарактами глазами.