Читать книгу Ледяная оттепель онлайн

Так?

Пожалуй, что так. И хватит тут соплями исходить – не о них и не о себе думать надо – о стране! Он ей теперь стократ важнее, потому что все бразды в его руках. Сталин вон тоже одних к стенке прислонял, а других, за те же прегрешения во главу КБ ставил, оборонку крепить. Такая логика – малым ради большого жертвовать. Так было и будет. Петр Первый уж как Россию через колено ломал, сколько душ невинных извел, сколько родов боярских да крестьянских перечеркнул, кровью страну залив от края до края, а теперь в почете и всё ему простили. Книги пишут, фильмы снимают. Не может Государь политику целой страны ломать из-за судьбы конкретного человека, хоть даже сотни или тысячи. Не принадлежит он себе, не может позволить мыслить мелкими категориями. Сегодня десяток пожалеешь, завтра миллионы слезами умоются и станешь ты для них плох. Николашка мягкий, как мякина был, любых острых углов избегал. Коба с теми революционерами и предателями, что за его спиной заговоры чинили, не чикался бы – сволок в подвалы и шлепнул сотни три для острастки, и не случилось бы никакой революции. А Николашка их в ссылки отправлял, на крестьянских харчах здоровье поправлять и доигрался. А в историю тем не менее вошел как «кровавый». Парадокс. Нет у Государей людей, есть проблемы, которые они должны, обязаны решать. И точка!

Вопрос – как?..

Хрущев задумался. Раньше он только списки подмахивал, нужные фамилии туда внося, а за исполнение у него голова не болела, на то репрессивный аппарат в государстве был, который грязную работу на себя брал. Он и теперь есть, но за так просто человечка под серьезную статью не подведешь – враз друзья-сподвижники всполошатся. И перехватят и по новой начнут мотать. Вот и выйдет, что он сам на себя наведет. Хорошо бы без суда и следствия… Только такого и при Сталине не было, только если в Гражданскую, на фронте, когда некогда было следствие вести и при вынесении приговора все руководствовались исключительно классовым чутьем. Ни красные, ни белые долго не разбирались, ставили лицом к обрыву под пулеметы, и все дела – бог разберется, кто прав, а кто виноват, на страшном суде. Время было такое.