Читать книгу Самый лучший комсомолец. Том 6 онлайн

– В какой пойдем мы? – спросила Йоко.

– Для начала – в общеевропейский, – ответил я, и машина остановилась у сияющего витринами и украшенной неоновыми трубками вывеской «Пира Потёмкина».

Вдоль аккуратно очищенной от снега, ведущей к крыльцу дорожки выстроились одетые в шубы поверх этнических платьев, укутанные в шали бабушки из фольклорного клуба. С караваем и музыкантами!

– Идемте, пора встречать вас по-настоящему, дорогие гости! – открыв дверь, я первым вывалился на мороз.

– К нам приехал, к нам приехал Жора Леннон дорогой! – лихо затянули бабушки.

Пока все идет неплохо.

– Мы живем в мире симулякров, – намазывая масло на хлеб, важно вещал я за завтраком во втором «общеевропейском» ресторане – «Нож и Вилка», Виталина щелбан отвесила, когда увидела. – Это французский философ Жан Бодрийяр определению вторую жизнь придал, так-то оно еще Платоновское. Означает деградацию двойного искажения – вещи относительно ее истинного бытия. Извините, упрощу, но не потому, что считаю вас неспособными понять, а чтобы конкретизировать – внутренняя сущность вещей подменяется системой привычных ритуалов. Применительно к американскому обществу, например, симулякр можно описать как неплохой «белый» район, где все друг другу улыбаются. Это – не плохо, это так работает общество. Если кто-то в районе начинает вести себя непривычно – например, начинает ходить в хаератнике и пончо…

Леннон и Йоко хохотнули, мистер Уилсон усмехнулся, Вилка эти телеги слышала не раз, поэтому продолжила хрупать салатиком из огурцов с капустой.

– …Он как бы выпадает из симулякра, – продолжил я. – То есть – ведет себя не как все. А если «не как все» – значит сумасшедший. Сумасшедший – значит опасный, и вот против бедолаги ополчается весь район. И это не лишено логики – я бы тоже не хотел жить рядом с сумасшедшими.

– А у вас какой симулякр, мистер Ткачев? – спросил неугомонный посол. – Что кланово-олигархическая верхушка способна построить коммунизм?

– Если я не ошибаюсь, за такие заявления посла следует высылать с соответствующим оплевыванием в газетах, по телевизору и с трибуны ООН, – хохотнул я. – Но я вам отвечу – не скажу за всех членов Политбюро, потому что не имею чести быть близко знакомым, но расскажу о дедушке: у него квартира в Москве, в ней три комнаты – он один живет, но иногда в гости приходят другие дети и внуки. Еще у него две дачи, при виде которых ваша аристократия среднего уровня презрительно бы усмехнулась. Еще есть лимузин отечественного производства и квартира в Кремле, рядом с кабинетом. Все это – государственное, и после ухода дедушки с поста Генерального секретаря перейдет следующему главе государства. Деду останется квартира в Москве. Еще есть Екатерина Алексеевна Фурцева, ответственная за идеологию СССР. Здесь врать не буду – живет получше: квартира в Москве, дача в Подмосковье, дача в совхозе Потемкинская деревня. Во второй живет ее дочь с мужем. Скоро у них родится ребенок. Скажите, мистер Уилсон, такой уровень материального благосостояния можно считать «олигархией», учитывая, что любой способный работать – а таких подавляющее большинство – Советский гражданин может заработать на то же самое, поработав три года на Севере или десять – в более пригодных для жизни местах страны?