Читать книгу Корни. О сплетеньях жизни и семейных тайнах онлайн

Фотографии садов обычно показывают, как женщина красиво вписывается в общий фон или тихо стареет, отступая на периферию и становясь не более чем расплывчатым следом чего-то неизменного, «того, что где-то там». Но это имеет смысл только в том случае, если для нас растения – не активные строители окружающей среды, которые создают условия для существования жизни, а всего лишь «декорации». Это работает, только если мы упорно сохраняем свою идентичность, которая отличает нас кустарника.

А что, если женщина не позирует, а просто смягчает и снимает ограничения? Что, если ей по вкусу ощущение жизни и включенности в процесс? Жить с тем, что растет вокруг, быть в центре этой жизни – значит мечтать, находясь внутри Бесконечности.

Мама кинула взгляд на белку, скачущую по телефонному проводу. Я сфотографировала ее в темнеющем саду. Спросила, может ли она сказать, когда была поистине счастлива. Попросила показать фото, где она спокойнее всего. Он выбрала снимок, сделанный в Гибралтаре, где она под деревом, а рядом сидит на ветке макака магот. Полупрозрачный вязаный жилет слегка облегает ее тело, от фотографии веет покоем и беззаботностью. Одиночеством.

Через несколько дней после наших с мамой посиделок в саду я в роли таксиста везу по городу своих налопавшихся пиццы сыновей, выбирая неочевидные маршруты, и слушаю известную японскую художницу в передаче ВВС «Desert Island Discs» («Диски необитаемого острова»). Дети просят объяснить, почему об этой художнице нельзя говорить при моей маме. Они считают свою оба-тян большой оригиналкой – интересной и незаурядной личностью, человеком, который не любит, когда его задвигают на второй план. Она заставляет их нервничать, хотя они ее и любят.

– Какие-то там были терки, может, и что-то посерьезнее, чем недоброжелательность.

– А подробнее? – интересуются они.

Формат передачи «Desert Island Discs» предсказуем и потому действует успокаивающе. Жизнь, уложенная в сорок минут и восемь любимых музыкальных записей. Музыкальная заставка с криком чаек не менялась с 1942 года, с первого выпуска передачи. Впрочем, структура выпусков допускает неожиданные отклонения. «Слушатели, привыкшие к одним и тем же старым сюжетам, отвлекаются, если выбивающаяся из общего тренда мелодия напоминает им о трудностях, которые им пришлось преодолевать в молодости», – пишет Хуа Сю в The New Yorker. На случай кораблекрушения японская художница первым делом выбрала «Non, je ne regrette rien»[8] Эдит Пиаф.