Читать книгу Эхо старых книг онлайн

– Глубокая вещь.

– Это был вздор, как говорят по вашу сторону океана. Но в то время я обожала поэзию. Читала все, что попадалось под руку, иногда – неприличное для девушки моего возраста. Я была убеждена, что, когда вырасту, стану Элизабет Барретт Браунинг.

Ты так пристально рассматриваешь мое лицо, словно что-то в нем ищешь.

– И когда вы собирались мне об этом рассказать?

Вопрос кажется странным, такой обычно задают человеку, которого знают много лет.

– В смысле – когда? Мы ведь только недавно познакомились.

Твои губы изгибаются в чувственной улыбке.

– Я постоянно забываю.

Не знаю, как тебе это удалось, но теперь ты как будто сидишь ближе. Мир словно сжался вокруг этой двери, и остались только мы с тобой, наши голоса и грохот дождя. И все же, поморгав, я вижу, что твой табурет стоит ровно там, где ты его изначально поставил. Опускаю глаза и смотрю на свои сапоги.

– В тот вечер, когда мы встретились… – говоришь ты, а затем добавляешь: – …в отеле «Сент-Реджис»… – словно мне нужно об этом напоминать. – Мы говорили о книгах, о Хемингуэе, Диккенсе и Бронте, но вы и словом не обмолвились, что тоже пишете.

– Потому что я не пишу! – Прозвучало слишком напористо, и я смягчаю тон: – То были всего лишь детские причуды, из которых вырастаешь. Знаете, как бывает, когда увлекаешься чем-нибудь так страстно, что на какое-то время полностью этим захвачен, а потом раз – и все кончено.

– Что же произошло?

Вздрагиваю от неприятных воспоминаний. Но ты смотришь на меня так внимательно, так пристально.

– Миссис Кавано, – отвечаю я наконец. – Она забрала у меня одну тетрадь и показала отцу. Там было… В то время я подражала Сафо. «Краснеющее яблоко, несобранное, забытое». Я понятия не имела, что все это значит, да и не особо интересовалась. Меня привлекали сами слова, их ритм, боль, которую они передавали. Мне хотелось как-то переписать их по-своему, поэтому я начала экспериментировать, пытаясь подражать этому прекрасному лиризму. Отец пришел в ярость. Назвал мои сочинения «грязью». Велел отдать ему все тетради, а потом при мне выдернул из них все страницы и разорвал в клочья. После чего вообще запретил читать любые стихи. Некоторое время я держала под кроватью дневник и продолжала писать, но сестра нашла его и донесла. Вот так завершилась моя поэтическая карьера.