Читать книгу Комиссар. Часть 3. Завершившие войну онлайн

Командарма положили на снег, и дюжина человек осталась с ним.

– Не смей говорить о командире как о покойнике! – взвился Лекса, и Аглая, всегда такая ершистая, слова ей поперек не скажи, только положила руку ему на плечо. Вьюга бросила Лексе в лицо горсть колючего сухого снега.

– Надо бы лежанку командиру собрать, замерзнет же… – сказал Лекса. Сознание пыталось привычно схватиться за какую-нибудь работу, за то, что можно сделать – только бы уйти от понимания, что сделать уже ничего нельзя.

– Не нужна ему лежанка, – сказала Аглая. – И, право же, Алексей, надел бы ты шинель. Командиру теперь без надобности, а если ты замерзнешь насмерть, кому лучше будет?

Она, верно, была права. Своей шинелью он укрыл Князева – не мог смотреть, что осталось у того ниже груди. Сперва Лекса не чувствовал холода. Но время шло, метель не утихала. Хуже того, что Князев был при смерти, оказалось то, что он никак не мог умереть, хоть и оставался в забытьи. Иногда он шептал что-то бессвязное, иногда стискивал в кулак пальцы уцелевшей правой руки. Иногда стихал, но снежинки все еще таяли у него на губах.

Раздался многоголосый вой. Волки этой зимой стали для повстанцев большей угрозой, чем правительственные войска. За год восстания в лесах было брошено столько непогребенных тел, что волки отъелись и размножились сверх всякой меры.

Аглая смахнула с ресниц замерзшие слезы и сняла с предохранителя пистолет. Лекса знал, что у нее достанет решимости. И все же мужчиной здесь был он.

– Обожди, Гланя. Я сам.

Четыре года Лекса прослужил под командованием Князева. Растерянный деревенский парнишка, он был забрит в армию девятнадцати лет отроду. Господа офицеры смотрели на таких, как он, олухов с усталым брезгливым раздражением. Он все никак не мог осознать, куда и зачем попал и что делать, как выполнять малопонятные команды этих чужих людей. Дома он вроде бы считался сметливым пареньком, здесь же все время чувствовал себя непроходимо тупым, путал право с лево, свою казарму с чужой, приклад с затвором. И только попав в тогда еще роту Князева, Лекса ощутил себя наконец на своем месте. Здесь царили строгие, но понятные правила, командир все объяснял по-людски и по-людски же относился к солдатам. Князев не смотрел на солдат свысока, не требовал к себе уважения руганью и затрещинами и потому уважали его не за страх, а за совесть. У него были свои грехи, по пьяному делу он впадал в раж, мог и в дычу дать не за дело; но, протрезвев, неизменно просил прощения, ежели был не прав.