Читать книгу Фрунзе. Том 1. Вираж бытия онлайн

Наверное, самым опасным в Союзе тех лет.

Рядом с ним располагались его союзники по объединенной оппозиции, как ее сейчас называли: Каменев, от рождения бывший Львом Розенфельдом, и Зиновьев, также известный как сын владельца молочной фермы Аарона Радомысльского.

Тут Михаил Васильевич не впадал в крайности и огульность оценок. Зиновьев – да, мерзавец первостатейный. Бессовестный и беспринципный демагог, авантюрист и патологический трус. Он был готов на все ради власти. Мать родную продаст и предаст, если потребуется. Однако, будучи ритором от Бога и ловким человеком, он всегда умело окружал себя сторонниками. Кланом. Иной раз весьма и весьма масштабным. Из-за чего представлял смертельную опасность для любого оппонента. Этакий Троцкий на минималках и без влиятельного дяди при деньгах, прекрасно это понимающий, из-за чего куда внимательнее относящийся к своим сторонникам.

А вот Каменев, он был иным. По сути – вынужденный союзник Зиновьева. Крепкий администратор и хороший функционер, но совершенно слабый публичный лидер. Хуже того, не умеющий окружать себя своими людьми и формировать клан. Он примкнул к Зиновьеву из-за конъюнктуры политического момента, вызванного застарелыми дурными отношениями со Сталиным. Еще с дореволюционных времен. Когда имел глупость не раз и не два указывать нынешнему генеральному секретарю ВКП(б) на ограниченность его кругозора и невысокий интеллект. И это отношение никуда не делось, дополнившись страхом. Другой вопрос, что, положа руку на сердце, он бы переступил через свою неприязнь и примкнул к Сталину. Если бы тот его принял. Но Иосиф Виссарионович ничего не забывал и ничего не прощал.

Так что враждебность взглядов Зиновьева и Каменева была различной. И это легко читалось. Зиновьев смотрел на Михаила Васильевича с явным раздражением и толикой пренебрежения, видя в нем человека своего врага, человека из другого клана. Каменев же – с настороженностью. Он не знал, чего ожидать, и хмурился, стараясь выглядеть максимально нейтрально.

Чуть дальше, через стул, сидел сморщенный худощавый мужичок с достаточно спокойным взглядом. Скорее даже заинтересованным. Томский Михаил Павлович. Бывший рабочий и каторжанин, которого волной революции занесло столь высоко. Хотя, конечно, недооценивать его характер не стоило. И эта внешняя тщедушность была крайне обманчива. Именно Томский посмел выступить против генеральной линии партии в делах профсоюзов, пытаясь отстоять их независимость. Но проиграл. И профсоюзы в СССР стали фикцией. Впрочем, это поражение не мешало Михаилу Павловичу и в дальнейшем держаться линии интересов рабочих. Насколько это было возможным. А когда стало ясно – его собираются репрессировать, не побоялся застрелиться.