Читать книгу Сквозь паутину лжи онлайн
Чем сильнее гремят эфемерные конечности о щит противника, тем всё более скучающее выражение расползается по его лицу.
Корни поднимаются вокруг Альдавиана, сплетаясь в смертоносный клубок древесных лезвий, но он одним взмахом прерывает мою атаку, расщепляя все побеги в мелкую труху.
– Всё это так надоедливо… – звучит его голос, перекрывая рёв моих ударов.
Наполненный ненавистью крик рвётся изо рта, когда я наращиваю скорость.
Янтарные росчерки моих атак раскаляются добела, но меня сносит мощнейшей волной света. Император, словно само солнце, обращает на меня испепеляющий взгляд. Часть энергии мне удаётся блокировать, но Длани Асуры опадают, как лепестки цветка. Ударной волной меня впечатывает в стену, оставляя отверстие, повторяющее мой силуэт.
Император мгновенно оказывается рядом и несколькими точными ударами по узловым точкам лишает меня сил. Я ощущаю, как течение Ки по меридианам сбивается. Пытаюсь подняться, но ноги не слушаются.
В теле не осталось ничего, кроме боли и ненависти.
На кулаке Альдавиана сгущается ослепительная энергия.
Далеко же я прошёл, но недостаточно…
Прости, сестрёнка.
Он замахивается, и последнее, что я слышу:
– Мне жаль, Рен…
Глава 2
Ядро Императора пылает словно полуденное солнце. Могучая аура обрушивается на противника, гася последние искры сознания. Губы Альдавиана едва шевелятся, повторяя:
– Мне действительно жаль…
Однако он не в силах нанести завершающий удар. Императора охватывает волнение, и он колеблется в решающий момент. Всего миг, но и этого довольно, чтобы отступить. Руки сами опускаются. Ещё недавно этот самозванец Рен, носивший личину Зено, невзирая на гнев и жажду мести за сестру, спас Альдавиана от заговорщиков, разоблачив подготовленную предателями ловушку. Возможно, её силы хватило бы, чтобы, если не убить, то тяжело ранить государя, а это само по себе могло подтолкнуть сомневающихся на открытый мятеж, усилив позиции изменников.
В сердце прожившего не одну сотню лет владыки пробуждаются давно забытые чувства. Грусть, сожаление, тоска? Нет, нечто иное, совсем чуждое – милосердие.