Читать книгу Кларк и Дивижн онлайн

Мы упаковали наши пожитки в картонные коробки, в соломенные сундуки, которые привезли наши родители, когда впервые приехали в Америку, и, конечно, в деревянные ящики для продуктов. Один немецкий фермер разрешил нам использовать свой сарай в Сан-Фернандо, и бо́льшую часть ящиков мы сложили туда. Мексиканец-овощевод взял на хранение наше столовое серебро и папины инструменты. Церковь в Глендейле согласилась сберечь наши фотоальбомы. По мере того как от меня отрезали части тела, раскладывая их по разным местам, я быстро училась ни к чему не относиться слишком сентиментально.

Рой, будучи владельцем овощного рынка, имел доступ к секретным сведениям от местных политиков и деловых людей. Однажды он зашел к нам сказать, что он, его мать и сестра собираются пораньше явиться в сборный центр в долине реки Оуэнс в надежде, что нас оставят там, а не переместят бог знает куда в другой штат. То место, куда нам лучше попасть, называлось Манзанар, это примерно четыре часа езды в сторону Долины Смерти, у подножия горного хребта Сьерра-Невада.

– По крайней мере, так мы останемся в Калифорнии, – сказал он.

Мы с родителями стояли в нашей разоренной гостиной, и Роза, которая обычно от Роя отмахивалась, теперь слушала его и кивала.

– Да, лучше бы знать, где мы окажемся, – согласилась она.

Папа написал карандашом список, где какие наши вещи хранятся, и засунул листок за ленту своей фетровой шляпы.

– Не успеете оглянуться, как мы вернемся, – сказал он.

Вообще папины эмоции менялись в зависимости от того, сколько он выпил, но, когда дело касалось семьи и бизнеса, его оптимизм пока что оказывался ключом к успеху.

Я таких надежд не питала. Прогулялась по бетонному берегу реки в поисках последней песни западных жаб. Положила полевые цветы на могилку Расти в том месте, где когда-то мама сажала мяту-шисо. Как и мама, я склонялась к тому, что мы вряд ли вернемся, и если даже вернемся, то прежними нам уже не бывать.

Когда в конце марта 1942 года мы прибыли в Манзанар, там уже стояли каркасы бараков, которых было более пятисот. Мы ехали караваном в сопровождении военной полиции. Я выбралась из папиной “модели А”, и у меня сжалось сердце. Ветер выл, трепал волосы, полоскал юбку, втягивая ее между ног. Военная полиция немедля конфисковала нашу “модель А”, и у папы вытянулось лицо, как будто он наконец понял, чего мы лишились.