Читать книгу Дипломатический агент онлайн

– Виткевич в лазарете, господин полковник.

– Что с ним? Мне хочется взглянуть на него.

– Я думаю, это нецелесообразно.

Маслов еще туже натянул перчатку, и лайка лопнула как раз у большого пальца. Полковник рассердился окончательно.

– А я думаю – целесообразно. Проводите меня к нему.

– Как вам будет угодно.

До лазарета было метров пятьсот, не больше. Яновский и Маслов дошли туда в пять минут. Полковник взялся за ручку двери.

– И все же это нецелесообразно, господин полковник.

Маслов раздраженно заметил:

– Можно подумать, будто вы хотите скрыть от меня ссыльного. Право же, я не съем Витковского.

– Виткевича, – поправил Яновский.

– Да, да, Виткевича.

– Но есть его вдвойне опасно, – улыбнулся Яновский и посмотрел прямо в глаза полковнику. – У него холера.

Маслов побледнел сразу же. Отдернул руку от двери и спросил Яновского дрожащим голосом:

– Почему вы не сказали мне раньше?

– Там был денщик. Зачем разговоры? Начнутся излишние страхи…

– Бог мой, какой ужас! Дайте мне скорее вымыть руки!

Яновский брезгливо скривил губы:

– Я сделаю все необходимое. Пойдемте же…

Кони пали все до единого, бурдюки иссякли, мука развеялась по ветру, смешалась с песками, а Виткевич упрямо, зло шел вперед, прекрасно понимая, что остановиться хоть на минуту – значило бы остаться в песках навечно. И он шел день и ночь, а в мозгу все время вертелись слова Яновского: «Лучше смерть в бою, из-за нелепости, в объятиях любимой, гибель от руки злодея из-за угла, но только не тогда, когда ее ждешь, боишься и ненавидишь…»

Сейчас Виткевич желал только одного: упасть и умереть сразу. Для этого надо было идти не останавливаясь. Чтобы обессилеть до конца.

Когда одиночество и величавое безмолвие барханов становились до жути страшными, он кричал, но песок ловил его голос и прятал в свою молчаливую толщу, которая привыкла к таким крикам. Чтобы не слышать тишины, Иван начинал горланить польские песни – он помнил, как их пели студенты университета, разгуливая по спавшей Вильне. Иван горланил песни, но не слышал своего голоса. Он понимал, что поет, он слышал песню внутри себя, но едва веселые слова про кружку пива срывались с растрескавшихся губ, они сразу же становились частью безмолвия. Здесь властвовала пустыня.