Читать книгу Оборотень по особым поручениям онлайн

Наконец подошло время пить чай, и наследники устремились к столу – подкрепить подорванные изысканиями силы и похвастаться добычей.

Находок оказалось негусто: кое-какие побрякушки и грубоватые статуэтки у девушек («Примерно четырнадцатый век!» – прокомментировал Дэниел с видом знатока), да тяжеленный золотой подсвечник у хозяйственного Эндрю.

Дом был завален всякой всячиной, но поди разбери, что из этого ценное, а что всего лишь безделушки. Тем более что подделками мистер Уоррен тоже не брезговал.

Учитывая запрет привлекать кого-либо к вывозу сокровищ, наследники не знали, что бы такое прихватить – компактное и дорогое.

Я покачал головой. Хитер был Генри Уоррен, жаль, что не довелось свести знакомство…

Кое-кто из гостей, кажется, вообразил, будто находится в музее. Во всяком случае, Лили упросила Дэниела (который оказался студентом-искусствоведом и более-менее разбирался в живописи) провести для нее экскурсию по картинной галерее. За ними увязалась и Фиона, пробормотав что-то об истории семьи.

Громкое название «галерея» носил длинный коридор, по стенам которого были безо всякой системы развешены десятки картин, а закрытые столики буквально ломились от миниатюр и всякого художественного барахла.

Старший Бейнс к чаю не спустился, продолжая рыскать по дому, а вот Дэниел сидел с такой таинственной улыбкой, что Тоби потормошил его:

– Братец, что это ты такой загадочный? Неужели ты сегодня лидируешь в нашей поисковой партии?

– Возможно, – кивнул тот. Из-за длинных рук и ног он казался сущим подростком, о чем явно знал и отчаянно старался казаться старше, с каковой целью отрастил усы. Надо ли говорить, что смотрелся он при этом на редкость забавно? (Даже я не отращиваю усы, хотя намного старше Дэниела, но по иной причине – я рыжий, и выглядит это кошмарно.) – Если я прав, и это подлинник Оулдриджа, то я, можно сказать, обеспечил себе безбедное существование.

И он продемонстрировал небольшую гравюру. Что на ней изображено, я толком не разобрал: то ли кто-то кого-то пытал, то ли предавался любовным утехам. Так или иначе, толпа зрителей наличествовала. Словом, это был образчик той разновидности изобразительного искусства, о которой принято говорить либо хорошо, либо ничего. В первом случае вы прослывете знатоком искусств (особенно если углядите в нагромождении фигур некий особый смысл или, прости господи, аллегорию), а во втором – сойдете за умного.