Читать книгу Неподвластный феномен онлайн

В груди Тита зародился смех.

– Разумеется, я помогу. Но только если вы пообещаете не размахивать осиновым колом.

Оставив халаты на вешалках, они вышли под лучи августовского солнца.

2.

Шагать пришлось к самым воротам, а это добрая сотня метров. Мона не жаловала дела, которые заканчивались возней с грунтом у нее в оранжерее, поэтому не спешила впускать зеленую машину Паромника. Подобным образом она заявляла протест. Так было и в этот раз. Гравийная дорожка от лаборатории вела к небольшому перекрестку с клумбой. Отсюда можно было попасть к особняку, лаборатории, нескольким хозяйственным постройкам, оранжерее и, собственно, к воротам.

– Федя, мы уже идем! – прокричал Андрей, сложив кисти рупором.

– По-моему, это и так очевидно, – заметил Тит.

– Это задача любого ученого, дорогой коллега: отмечать то, что и без того у всех на виду.

Федор Паромник, облокотившись на левое крыло «лады», курил. Он щурился и смотрел на безмятежные чистые облака над головой. Бело-красные морщинки у глаз говорили, что он доволен. Если уж не жизнью, то как минимум погодой.

– Когда-нибудь это уже случится, а? – спросил Паромник, когда Андрей и Тит, погромыхивая тачкой, подошли к воротам.

– Когда-нибудь, Федя, это обязательно случится, – покорно согласился Андрей. – Но я бы не рассчитывал, что в ближайшем веке в характере Моны что-то изменится.

Ворота задребезжали, распахиваясь. Тит выкатил тачку наружу.

– В имении три типа упрямцев, Федор Михайлович, – сказал он. – Одни работают в оранжерее, другие – в лаборатории, а третьи спят в колбах. А я, как видите, толкаю за всех тачку.

– Привет, Тит.

– Здравствуйте.

Они подошли к багажнику машины. Солнце ярко отражалось от металла, не способное проникнуть к предметам, коим лучше бы оставаться во тьме.

– Что привез? – поинтересовался Андрей.

– Да как обычно: продукты по списку и кое-что сверху.

Андрей оживился. «Кое-что сверху» означало, что кто-то из жителей Гогланда пожертвовал домашнего питомца на благо науки. Как правило, питомец к этому времени был мертв, а само пожертвование означало передачу тельца за денежное вознаграждение.