Читать книгу Суд в Нюрнберге. Советский Cоюз и Международный военный трибунал онлайн

Москва также быстро взялась за организацию своей собственной комиссии по военным преступлениям – а работа над этим велась с апреля 1942 года, когда Молотов призвал к централизации усилий по разоблачению немецких зверств. Вышинский и Трайнин занимались международно-правовым аспектом проблемы репараций, а советские руководители пререкались по поводу формы и функций этой комиссии. Британско-американское заявление подстегнуло деятельность советского руководства. Между 17 и 20 октября Молотов, Вышинский и Лозовский проработали финальную версию проекта Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в СССР. В конце октября Сталин одобрил их проект, а 2 ноября советское правительство издало указ о создании комиссии[62].

Чрезвычайная государственная комиссия была совершенно новым учреждением. Она была составлена из государственных служащих и деятелей культуры; последних включили в ее состав в основном благодаря их способности объяснять происходящее на языке, понятном внешнему миру. В комиссию вошли писатели Алексей Толстой и Илья Эренбург, врач Николай Бурденко, руководитель профсоюзов Николай Шверник и митрополит Киевский и Галицкий Николай (епископ Русской православной церкви). Эта комиссия руководила множеством подкомиссий по всему Советскому Союзу, которые вскоре взяли на себя мучительную работу по сбору доказательств и подготовке судебных дел. Она была тесно связана с Наркоматом иностранных дел и аппаратом госбезопасности. Шверник был ее номинальным руководителем, а Вышинский – фактическим; временами последний сотрудничал с органами госбезопасности, оформляя, а иногда даже фабрикуя (как минимум в нескольких случаях) письменные показания и отчеты[63]. Учредив Чрезвычайную государственную комиссию, советское руководство начало свою собственную работу по привлечению нацистов к суду.

Тем временем дипломаты по-прежнему маневрировали, попусту болтали и тянули время. 21 октября в Лондоне Иден пожаловался в палате общин, что британское правительство все еще ждет советского ответа на свой проект союзнической комиссии по военным преступлениям[64]. Британцам пришлось ждать еще две недели: 3 ноября, на следующий день после создания Чрезвычайной государственной комиссии, Молотов послал раздраженную ноту британскому послу сэру Арчибальду Кларку Керру. Момент был выбран не случайно. Молотов жестко раскритиковал британское правительство за то, что оно не проконсультировалось сначала с СССР, и назвал его проект слишком скромным и неспособным удовлетворить народы, катастрофически пострадавшие от немецкой оккупации. Молотов подчеркивал, что любая союзническая комиссия должна быть наделена полномочиями наказывать нацистских вождей. Чрезвычайная государственная комиссия готова была представить доказательства чудовищности их преступлений[65].