Читать книгу Путешествие по русской кухне от Юлии Евдокимовой онлайн

Мечта удалась на славу – Смоленский храм стал самым большим сельским храмом во всей губернии. А Салтыков подарил храму своего Мурильо.

Гостьков получил вольную, и, как рассказывает местная легенда, при освящении церкви в 1815 году епископ Нижегородский и Арзамасский провел Ивана Васильевича через царские врата: не каждому помещику такая честь оказывается, а тут крестьянин!

Но нельзя быть Арзамасу без собора в городе, когда такое сооружение вот-вот появится на окраине. И в 1814 году, за год до окончания строительства Смоленского собора, на высоком холме был заложен собор, призванный подчеркнуть господствующее положение Арзамаса и выиграть «войну храмостроителей»!

Воскресенский собор был спроектирован местным архитектором, Михаилом Петровичем Варенцовым, которому в ту пору не было еще и 30 лет. Впоследствии он войдет в историю русской архитектуры под псевдонимом, известным и сегодня: Коринфский. Любил он классические колонны проектировать.

Сегодня собор – визитная карточка города, даже несмотря на леса.

Он геометрически правилен – длина и ширина равны, по 30 саженей, четыре фронтона украшают суммарно 48 колонн, а над ними на фресках изображены библейские сюжеты. Но самая примечательная и незаметная невооруженному глазу деталь: купол собора – деревянный!

При возведении купола один из опорных столпов собора дал трещину. Лучший местный строитель, тоже из крестьян, Егор Михайлов, решил, что собор выстоит, но лучше не рисковать, и купол сделали деревянным.

«Битва» создателей соборов далеко в прошлом, а два великолепных памятника архитектуры украшают ныне провинциальный Арзамас.

Воскресенский собор выигрышно смотрится не только с Соборной площади, но и издалека, снизу. Классическое фото с видом собора снимают с Нижней набережной: на фоне старых домов собор на холме смотрится великолепно.

Когда крестьянское восстание под предводительством Степана Разина охватило Поволжье, Арзамас оказался в эпицентре событий, но остался верен царю. Купец-историк Н. М. Щегольков писал, что город, «не видавший ужасов кровопролитных сражений с мятежниками, сделался невольным свидетелем еще более страшного зрелища: в нем было главное место казней».