Читать книгу Григорий Распутин онлайн

Еще, будто назло, становилось прохладно, а у меня из одежды – только старые штаны и старая рубаха. С обувью вообще засада. Ее просто нет.

К счастью, на улице была то ли поздняя весна, то ли раннее лето. Точнее определить не берусь, в этом прекрасном городе, построенном в не менее «прекрасном» месте, сложно изображать из себя синоптика.

К счастью – потому что где-нибудь в середине января бегать босиком по брусчатке было бы, наверное, крайне увлекательно, но скорее всего недолго. Умер бы от обморожения в первые несколько часов.

До кучи, снова начало ныть и болеть тело. Видимо, приступ адреналина прошел и все побои, доставшиеся мне от Прошки, мгновенно дали о себе знать.

Украденная булка была давно съедена. Легче от нее опять же не стало. Наоборот. В голову лезли воспоминания про родной дом и холодильник, в котором остались буженина, запеченная в духовке курица, овощи и приличный кусок торта.

А еще – вискарь. Вот его было особенно жаль. Сейчас бы пару стаканчиков опрокинуть… Хотя, в свете произошедшего, думаю, парой стаканчиков дело не исправить. Тут и бутылки не хватит.

Но самое поганое – я был один. Совершенно один в чужом времени, в чужом теле, без денег, без знакомых, без малейшего представления, что делать дальше.

План с церковью тоже не казался больше адекватным. Наверное, повлияло шоковое состояние, когда я решил, будто храм мне чем-нибудь поможет. Да и потом, как я его теперь найду?

В момент бегства из булочной нёсся так, что за мной гепард хрен угнался бы. В итоге, умчался в неизвестном направлении и не имел ни малейшего понятия, где вообще нахожусь.

Положа руку на сердце, что я там скажу, в церкви? Ну вот если рассуждать здраво. Что?

Здравствуйте, я кажется, сын пономаря, но это не точно. Или брат. Или сват. Или пономарь совершенно не причем, сам не знаю, на кой черт он мне нужен. А еще я из будущего и ничего не помню о жизни воришки, в теле которого оказался? Бред…

Естественно, пока бродил по незнакомым улицам и дворам, стараясь лишний раз никому не попадаться на глаза, неизбежно наступил вечер. Холодный, сырой питерский вечер начала двадцатого века. Особенно во всем этом убивала вторая часть предложения. Я никак не мог выкинуть ее из головы. Имею в виду, про двадцатый век.